В качестве информации к размышлению – выпуск «Бесогона» Н.Михалкова с характерным названием «Властители дум». В этом выпуске можно видеть, во что превращает многих любовь к таким выдающимся персонажам как Катя Клэп или Иван Гай. Что становится интересно этим миллионам … гм… людей, что ли. По крайней мере, внешне еще пока похожих на людей. Посмотрим.
Неправильно думать, что это брюзжание одного поколения, традиционно не понимающего другое. Проблема, на наш взгляд, более серьезная. И заключается она в том, что главной угрозой существованию государств, народов, систем становятся не военное противостояние, санкции, терроризм или наркотрафик. Главная угроза – эти. Детки. Обозначим их как «гопники». Сразу поясним - с деньгами или без. С образованием или без. С внешностью или без. Это не имеет никакого значения. Внешним угрозам можно противостоять, они заметны и предсказуемы. От простуды, гриппа, инфекции можно выпить лекарство, одеться, сменить режим. А вот от рака, который незаметно возникает изнутри и открыто проявляется чаще всего тогда, когда уже нельзя помочь…
Попытаемся понять, откуда это появляется, какова внутренняя педагогика этих семейств, скрытые от посторонних глаз взаимоотношения. Начнем с богатеньких чужими деньгами Буратин. Ярче всего это видно по Собчак. Ее отец сегодня в СМИ предстает перед нами как восторженный, яркий, бескорыстный апостол новой исторической эпохи. В это можно было бы поверить, но… есть его дочка, рублевская (и рублевая) содержанка, «модная тусовщица», символ пошлости и гламурного скотства. При сравнении этих двух людей возникает интересное противоречие. Анатолий Собчак, по утверждению коллег, обладал мощной жизненной энергией, захватывающей все вокруг. Вместе с соратниками он заставил поверить уставших от безвременья людей в искренность и честность тех, кто начинал реформы. Эта убежденность в глубокой идейности, принципиальности и бескорыстии прорабов перестройки продолжает существовать и сегодня и упорно поддерживается либеральными изданиями.
А теперь, возвращаясь к дочке, и глядя на то, во что она сегодня превратила папину фамилию, стоит попытаться разрешить указанное выше сравнительное противоречие. То, что он говорил с трибун, все слышали. А что же он говорил в кругу семьи? Чему учил и что проповедовал? Судя по дочке, или ему было не до нее, или он был беспринципен в целом, но это едва ли… Скорее всего просто он говорил всем одно, а дочке другое. То самое. Настоящее. Не предназначенное для «широких народных масс». Учил завоевывать жизненное пространство любой ценой. Держать всех за быдло. Продаваться и продавать – себя ли, Родину ли – неважно. Где есть спрос, обязано быть и предложение. В конечном итоге он успешно обменял свою страну на импортные глянцевые идеи (они, кстати, так же как и гламур, не имеют ни национальности, ни родины), целился в коммунизм, а попал в Россию. А благодарная дочка, слушавшая не то, что папа говорит с трибуны, а то, что дома за столом, его наследство и память махнула на пиар и гламур, целилась в богатого папика, а попала в родного папу. Можно также взглянуть и на Гайдара и его дочку – увидим во многом то же самое. Беспринципность, но без гламура. Продажность, но идейную. Потаскушество, но на фундаменте.
Это самые яркие и известные примеры. А примеров поменьше, типа гелендвагенных мажориков, не счесть. Мажористым гопникам не в клубах, не на тусах, не на вечеринах - дома внушается, что надо на всех плевать, давать всех своим глянцевым четырех или двухколесным корытом, богатеть папиными деньгами, воровать, где придется и вообще жить лихо, с огоньком, подбрасывая в этот огонек тех, кто не успел увернуться. Помню, как много лет назад я общался с директором частной начальной школы. Школы была полупансион, элитная, безумно дорогая, классы по 3-5 человек (то есть обучение фактически индивидуальное), деток привозил по утрам фестиваль сверхдорогих иномарок. Однако большую часть своего времени директор не умилялся, а … боролся с воровством. «Крадут все и всё, - ужасался он, - друг у друга ручки, телефоны, деньги, в туалетах снимают рулоны с туалетной бумагой, салфетки в столовой… У них же все есть!!! Не знаю, что делать - хоть заводи при школе отдельное отделение милиции». Это те самые детки. А дальше от школьной туалетной бумаги путь к государственной нефти оказывается короче, чем все думают.
То же самое касается и тех, кого мы видели в выпуске у Михалкова. Родители в курсе, кто кумир у деточки и каковы у этого кумира ценности. Но, как им кажется, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не лакало в подворотне. У родителей такие же кумиры (хотя внешне и иные) в телевизоре. Малахов, Ургант, Светлаков, Галустян, Шнуров. И у той и у другой возрастной категории два основных, базовых чувства, владеющих ими полностью. Первое – звериная зависть к богатым ворам и пошлякам, второе – абсолютное ощущение собственного лузерства и того, что они никому не нужны. Смесь гремучая, опасная до невозможности, причем замешанная на почти полном отсутствии любых ограничений морального и нравственного свойства.
Но родители, по крайней мере, работают. По инерции еще советской. Нередко это профессионалы своего дела, пусть даже и воровстве. А вот детки… Тут включается философия советского родителя: «Пусть отдохнут… Еще успеют… Нам не жалко денег… Чем бы дитя не тешилось…» В результате связь между работой и успехом, работой и деньгами утрачивается, остается лишь связь между деньгами и родителями. То есть детки искренне убеждены (вернее, их убедили дома), что если у папы есть деньги, то уж у сына в любом случае как-нибудь образуется копейка. Что от работы кони дохнут, от трудов праведных не наживешь палат каменных, что от работы не будешь богат – будешь горбат. Что для того, чтобы были деньги, нужно просто оголить зад на экране, материться, верещать и балаболить. Поэтому дитя ходит в вуз не учиться, а ходит тусоваться и ждать, а вдруг повезет. Не работает, а отсиживается. Не делает, а отделывается. Ведь пока есть родители, деньги есть всегда, все прощается и разрешается.
То есть когда со сцены сойдут (а это будет уже скоро) папы, им на смену придут детки, которые искренне считают, что деньги это главное, это и есть всё – власть, почет, уважение, возможность ничего не делать. Не знающие, что такое мораль и профессионализм. А это значит, что если у них когда-то закончатся деньги, им не придет в голову, что надо начинать работать. Они поймут, что что-то пошло не так, кто-то не хочет дать им денег. Именно дать. Значит, их надо отнять. Любой ценой. У соседа или у народа – уже не важно.
А вот теперь давайте повнимательней присмотримся к последнему тезису. И представим, что их постараются не допустить к Кате Клэп или деньгам. Даже косвенно, просто попытавшись объяснить, как это делает Михалков, что то, что они и их кумиры делают, это нехорошо, неправильно. Что будет? Мы знаем, что. Немедленное и жестокое насилие, как реакция на несправедливость (то есть реакция бандита, уголовника, неадеквата), которые в последнее время стали нормой, делом привычным и оправданным. Тем более, что ценность человеческой жизни девальвирована небывалым образом.
Некоторое время назад среди самых разных категорий молодых людей и девушек мы провели опрос. Предлагалось ответить на простой вопрос: «Почему нельзя убивать?». Абсолютное большинство ответов было: «потому что посадят в тюрьму!» А если бы не сажали, значит….??? Это и значит. А, учитывая всеобщую продажность, детки с деньгами абсолютно уверены, что ответственность за убийство это всего лишь вопрос цены. Вспомним недавних мажоров на «Гелендвагене», которые ездили, как хотели по тротуарам и встречкам, и зададимся простым вопросом – если бы они кого-нибудь убили, они бы сидели сейчас в тюрьме? Да их прав до сих пор не могут лишить, какая уж тут тюрьма. Но и самые слабые тормоза все время отказывают. Поэтому мы все чаще слышим «прохожий сделал замечание – зверски избит», «мама не дала айфон – дочка попросила приятелей ее убить» и т.д. Каждый может привести свой пример. Объяснение, убеждение, обучение, назидание – старый режим, палеолит, удел пенсов из собеса. Все проще. Увидел, захотел, возжелал – взял, сделал. Не дают, не разрешают – втоптал, унизил, вырвал, выгрыз, выбил, выклянчил. Не помогло – убей, подожги, уничтожь.
Думать, что можно защититься, наивно. Тут уже вступает в дело психология. Приведем неожиданный пример из воспоминаний М.Ардова о М.Вольпине: "Их везли в телячьем вагоне, человек тридцать столичных интеллигентов и восемь уголовников. У "политических" была с собой теплая одежда, еда на дорогу и все прочее, а у тех, разумеется, ничего. Урки сразу же выдвинули ультиматум - платить определенную дань. Интеллигенты взялись обсуждать это требование, и Вольпин дал совет: пойти на все их условия. Но большинство решило так: нас много, их мало, а потому ультиматум был отвергнут. В первую же ночь урки набросились на интеллигентов с железными прутьями, жестоко их избили и отобрали вообще все вещи. После этого "политические" принялись рассуждать, отчего они не смогли дать грабителям отпор, несмотря на внушительное численное преимущество. Вольпин говорил: - Я им тогда пытался объяснить. Наши возможности заведомо не равны. Я ради того, чтобы сохранить свой чемодан, урку не убью, не смогу убить... А он ради моего чемодана меня убьет, он с тем и идет. А потому исход всегда предрешен, всегда в его пользу". Эту историю можно, как кальку, накладывать на происходящее и делать выводы, кто именно победит в схватке за деньги и вседозволенность.
То есть нам осталось лет восемь-десять.
Пока вот эти подрастут.
Комментарии (0)